Пост ума.
Феноменальная жизнь видимой вселенной — не что иное, как объективизация: все, что мы считаем «жизнью», — просто процесс объективизации.
Жизнь для обычного человека — непрерывный процесс объективизации. С утра до ночи и с ночи до утра он не перестает объективировать, прерываясь лишь на время сна без сновидений. Это и есть проявление — это и ничто иное, поскольку, когда объективизация прекращается, объективная вселенная исчезает — как в глубоком сне.
Но когда чаньские монахи «сидят», они стремятся опустошить ум, практиковать пост ума, поскольку пока ум «постится», нет концептуализации. Тогда не возникает ни одна концепция, даже я-концепция, а в отсутствие я-концепции ум «чист»(свободен от объектов). Тогда и только тогда он является самим собой, тем, что он есть, и таким, какой он есть. Когда это становится постоянным, объективно оно называется просветлением, когда временно — может называться самадхи.
В состоянии поста ум «пуст», только когда в нем полностью отсутствуют объекты. Сам он не отсутствует, а полностью присутствует — тогда и только тогда. При этом «объективизация» не заменяется «субъективизацией» — отсутствует и то, и другое, и процесс субъект-объект (при котором субъект, объективирующий себя как объект, таким образом становится объектом, объект которого есть не что иное, как субъект), то есть «вращение» ума, прекращается. Ум перестает «делать», вместо этого он просто «есть».
В отсутствие объективизации видимой вселенной нет, но мы есть, потому, что
Читать дальше →

«Важно понять – нет ничего, что можно приобрести, а есть только заблуждение, требующее разоблачения, потому как приобретение обязательно включает в себя использование, и тем самым укрепление, того фальшивого «я», к растворению которого мы так стремимся. Здесь требуется только трансформация, такая трансформация, которая положит конец самоотождествлению с несуществующим индивидуальным «я», благодаря чему мы перестанем играть вслепую и пробудимся к своей извечной природе.
Пытаться убедить себя в том, что мы не существуем как индивидуальные сущности, – все равно что просить глаза поверить, что то, на что они смотрят, на самом деле отсутствует. Но как сущностей нет не только нас: их нет нигде в реальности этого космоса, никогда не было и никогда не может быть. Только целостный ум способен путем прямого познавания проникнуть в это знание, которое, постигнутое однажды, становится очевидным. Это и есть тотальная трансформация. И «Я» – все, что остается».
Вэй у Вэй

Я есть то, что Бог есть.
Эта кажущаяся загадка так непонятна только потому, что истина ищется объектом
Вэй У Вэй

Многие буддисты пытаются пробудить снящиеся персонажи вместо самого сновидящего. Когда сновидящий пробуждается, снящиеся персонажи исчезают поскольку их проявление оканчивается. Поэтому нет никаких «других», лишь персонажи снна.
Должен пробудиться сновидящий каждого сна, видящий сон отождествления, чьи персонажи сновидения исчезают. Это отождествленный сновидящий, а не безличный сновидящий всего мирроздания.

Просветленное состояние -это состояние небытия и неотождествленности
Вэй у Вэй

2. Псевдопроблема «страдания»

Кто может страдать?
Только объект может страдать.
Я не объект (никакой объект не может быть я), нет ни я-объекта, ни я-субъекта, потому что они оба были бы объектами.
Следовательно, я не могу страдать.
Но кажется, что страдания есть, как и его противоположность, — как удовольствие, так и боль. Это видимости, но они переживаются. Кем или чем они переживаются?
Они, очевидно, переживаются посредством отождествления того, что есть я, с тем, что не есть я, или, если хотите, тем, что не есть мы, иллюзорно отождествленным с тем, что мы есть.
То, что мы есть, не знает боли и удовльствия. То, что мы есть как таковое, вообще ничего не знает, проскольку нет никакой объективной сущности, чтобы испытывать переживание.
Какими бы интенсивными ни казались ощущуния, в сне проявленного они — следствия причин во временной последовательности, и вне временной последовательности, в которой они развиваются, они не являются ни причиной, ни следствием.
Нет никого, кто мог бы страдать. Нам кажется, что мы страдаем, из-за нашего иллюзорного отождествления с феноменальным объектом.
Давайте, по крайней мере, поймем это.
То, что мы есть, неуязвимо и не может быть несвободно.

Намерение может превратить тебя в святого, но также помешать тебе стать мудрецом?
Это лишь видимость: нет сущности, что бы стать тем или другим.

Пробуждение- это исчезновение, растворение, пропадание объекта. Пробуждение-это конец видимости, испарение сна, или иллюзии.
Пробуждение-это исчезновение феноменальности (всей объективности, как таковой).
Пробуждение-это обнаружение, что кажущееся объективным на самом деле «субъективно», и видимая сущность исчезла со всей видимостью.

Вэй у Вэй

Все существование объективно.
Мы существуем только как объекты друг у друга, и как таковые--только в сознающем нас сознании, поскольку наше восприятие друг друга есть действие сознания в уме и никоим образом не подтверждает эмпирического существования сознаваемого объекта.
Наше объективное существование, таким образом, имеет место только в уме и, следовательно, чисто концептуально.
Что касается объективного существования-разве это не противоречие в терминах? Оно предполагает объективизацию субъекта, который как субъект-обект представляет гипотическое «бытие», которым мы себя воображаем. субъективно не может быть никаких «нас».
Так, ясно демонстрируется наше тотальное «несуществование», кроме как в виде концепций в сознании.

Вэй у Вэй «Открытая тайна»

— Зачем ты ешь столько травы? — спросила сова. — Трава вызывает рвоту.
— По моему, она способствует пищеварению, — ответил кролик, — и я люблю её.
— Почему ты не ешь улиток? — продолжала сова.
— Потому, что я их ненавижу, — ответил кролик.
— Невероятно! — воскликнула сова. — Кто может любить, и что? Кто может ненавидит, и что? Два самых бессмысленных слова в нашем языке!
— Любые двое, — продолжил кролик, — ты и я, например.
— Абсурд, — продолжала сова, — как мы можем быть двумя?
— А почему нет? — спросил кролик.
— Потому, что Я есть, а тебя нет, — заключила сова.
— Но в пространстве — времени...- продолжил кролик.
— Ни в каком времени, — бросила сова, громко щёлкая клювом почти в вертикальном падении.
— Возможно, — сказал кролик, ныряя в свою нору, — но не в этот раз.

Вэй у Вэй — Неискушенно мудрые.